Игорь Петрович и Михаил Сергеевич жили в одном доме на улице Дзержинского (сейчас Вернадского) и были хорошо знакомы. И оба они были неисправимыми идеалистами
Былое хоть на миг вернуть назад
Игорь Петрович Пуппо, безусловно, был советским идеалистом. Его стихи, публиковавшиеся в «Днепре вечернем» (на тот момент печатном органе горкома КПСС) считались высшим образцом «идеологической» поэзии. И хотя у знаменитого автора «Вечерки» были и совершенно другие произведения – лирические и проникновенные (их охотно печатали толстые литературные журналы), мощный поэтический дар ощущался даже в самых его «официальных» строках.
«Я не верю, что Ленин здесь не был», — писал поэт о Днепропетровске. И в самом деле, после таких слов всем нам в это не верилось.
И поэт действительно в это верил. Оттого, что был идеалистом. Потом, когда страна и её идеалы поменялись, в адрес поэта посыпались многочисленные упреки в излишней «закоммунизированности». И это не единственное, в чем упрекали Игоря Петровича. Это естественно. Поэт-идеалист сам был далеко не идеалом. Таковы, впрочем, большинство поэтов.
«Ты был любим и почитаем, ты был поносим и проклинаем <…> Но ты никогда не шел против совести и порядочности <…> даже будучи истым компартийцем, ты никогда не опускался до лизоблюдства и угодничества», — писал об отце его сын Вадим.
Родившись в «кровавое воскресенье», 9 января 1931 года, будущий поэт точно предвосхитил свой бунтарский дух и непростую судьбу. Слухи и сплетни о талантливом нашем земляке распространялись со скоростью звука. Надо признать, что и сам Игорь Петрович активно тому способствовал. Его неумная фантазия и бунтарский дух не могли не сказаться. Поэт, возможно, и не желая того, стремился «взорвать» прокисшую атмосферу брежневского застоя.
Старожилы до сих пор вспоминают знаменитый первоапрельский розыгрыш, когда в 1974 году накануне Дня дурака вышла заметка Игоря Пуппо, в которой читателям обещали настоящее чудо: непревзойденный фокусник-иллюзионист Игорь Кио пешком прогуляется по Днепру. В назначенное время городскую набережную буквально атаковали десятки тысяч доверчивых днепропетровцев. Фокус удался! Правда, на сей раз его проделал не профессиональный циркач, а поэт и журналист. В шутку Пуппо горожане поверили как в слово Поэта.
Игоря Петровича не стало 27 апреля 2010 года.
Напомним стихи талантливого днепровского поэта:
***
Как пусто в доме!.. В доме тишина.
Как зябко в сердце!.. В сердце тихо-тихо.
И облаками, словно нервным тиком,
В ночном окне луна искажена.
Грехи, ошибки, даты, имена
Сошлись вплотную сонмищем великим,
Сомкнулись, вопиют неслышным криком:
— Что заслужил, то получай сполна!..
И вздрогнет вдруг перо в руке слегка,
И выплеснется первая строка,
И каждый нерв – как сгусток осязанья,
Сквозь сомкнутые веки – лунный свет…
…Нет творчества без самоистязанья,
Как без зачатия – рожденья нет.
***
Отшелестел багряный листопад.
У кромки года суть его итожим:
Всесильны мы! Лишь одного не можем –
Былое хоть на миг вернуть назад.
Чтоб друзами соцветий вспыхнул сад,
И над жасмином звон пчелиный ожил,
И вот бредешь ты с той, что всех дороже,
В метели лепестковой наугад.
О повторись, как песнь, в душе звуча,
Прикосновенье легкое плеча, —
К чему слова там, где бессильно слово…
Два вешних сердца, бьющиеся в такт!..
…Придет весна – всё повторится снова.
Всё повторится снова, но – не так.
Война и любовь определили судьбу
Михаил Сергеевич Селезнев был старше своего товарища Игоря Пуппо, но пережил его. Правда, лишь на 10 дней. Многое в жизни поэта-фронтовика определила война. А еще — его одна-единственная любовь.
В августе 1941-го он ушел добровольцем на фронт. Вместе с однокашниками отступал вдоль Азова до Сальска, участвовал в боях под Старой Руссой, на Курской дуге. Форсировал Десну, Днепр, Буг, Днестр, Прут. Судьба хранила его.
— После свадьбы мы с мужем поехали в Одессу, — рассказывает дочь Михаила Селезнева Ирина Михайловна. — Там мы встретились с боевым товарищем отца, Анатолием Кривым, который воевал вместе с папой, а когда их война развела, сражался с другим Михаилом Селезневым. Папиного тезку убили, а мой отец остался жив и дошел до Румынии.
В августе1944-го фронтовика направили учиться в Ленинградское высшее военно-морское училище им. Фрунзе. Будучи проездом в Днепропетровске, Михаил познакомился с белокурой голубоглазой красавицей Зоей, которой не было еще и 19-ти. Их встреча также была судьбоносной. «Я жалею, что не офицер, иначе сразу предложил бы вам руку и сердце», — признался парень своей будущей невесте. Миша узнал, около полутора лет Зоя писала ему от имени его школьной знакомой Лиды, которая ему нравилась. Лида умерла от туберкулеза, и чтобы смягчить горечь этой утраты, ему отвечал по просьбе бабушки совсем незнакомый человек. Потом они начали собственную переписку, а 31 января 1945-го сыграли свадьбу.
— Конечно, война определила все! — отмечает Ирина Михайловна, — Прежде всего — все творчество отца. Что же касается любви, то сказалась не столько любовь к женщине, моей маме, а любовь к семье, к работе, к жизни.
Когда страна, его страна, стала рассыпаться как карточный домик, он горячо переживал это, призывая «в себе себя найти»:
В наш трудный век,
Взрывной, мобильный
И на предательства обильный,
дай Бог
в себе себя найти,
чтоб стать хотя бы звездной пылью
на млечном зыбчатом пути.
Поэт ушел в вечность 7 мая 2010-го, не дожив до 65-летия Победы лишь два дня.
Напомним стихи прекрасного поэта:
Нераздельность
Нет для людей моей страны,
прошедших сквозь лихие беды,
печальней памяти войны
и драгоценней Дня Победы.
За этот день, за всплеск зари,
за травы на холмах покатых,
за смех детей, —
благодарит
Земля советского солдата.
Как ветви двух сплетенных крон,
переплелись в нем
скорбь и счастье:
Он кровью павших опален,
он к радости живых причастен.
От огневой
до огневой
он шел вперед
и верил свято,
что вся Отчизна без него
слабей
на одного солдата.
***
Я, очарованный, смотрю на твой портрет,
Криничное лицо твое лаская.
Тебе сегодня ровно двадцать лет
В полночный час исполнится, родная.
И если есть в союзе нашем Бог,
наставлю я до неба Богу свечи,
Чтобы тебя он оградить помог
от пошлостей мирских, бесчеловечных…
Что подарить?
Приоткрывая дверь,
смеется с перекрестков дальних вечер…
Все, что в моем владении теперь, –
дарю тебе –
всего себя навечно.
Сергей Тихонов
Газета ГОРОЖАНИН